Свет в школьном зале был приглушен, что, вероятно, должно было поспособствовать траурной атмосфере. Директор толкал речь о том, как это прискорбно и несправедливо, что любой человек, даже ребенок может скоропостижно скончаться из-за обыкновенного аппендицита. Все мальчишки сидели на удивление тихо, словно невидимый некто стоял над ними с пневматикой и в любой момент был готов открыть огонь. Впрочем, вполне вероятно, что многие из них столкнулись со смертью впервые в жизни. Прискорбно дожить до средней школы и ни разу не пережить завалящего хомячка или любимую бабушку.
Джим ужасно устало вздохнул, наклоняя голову к плечу. Его меланхоличный скучающий взгляд с самого начала мероприятия не выражал никаких скорбных настроений. Сидевший слева от него Ричи, напротив, весь вытянулся в напряженную струну, прижав ладони ко рту.
- Джим, - глухо шепнул он, заставляя брата повернуться к себе. В его глазах стояли слезы – то ли от ужаса, то ли от грусти. Ричард был впечатлительным мальчиком. – Неужели тебе совсем его не жалко?
- Ну, - Джим наморщил лоб, возводя взгляд к потолку, а потом вновь возвращаясь к Ричу. – Он меня ударил.
- Ну и что?
- ...в лицо, - проигнорировав окончание фразы, Ричи наклонился к брату, продолжая горячо шептать:
- Он ведь умер! Ему хуже, чем тебе…
Что-то привлекло внимание Джима, и он посмотрел поверх темной макушки на пару рядов дальше от себя. Среди блестящих в приглушенном свете глаз, обращенных к сцене, он заметил те, что смотрели на него. Семиклассник Моран, тот самый, который застукал его подсыпающим что-то в обед мальчишке, изображенному на большой фотографии на сцене. Он, вероятно, не ожидал, что все обернется так (как, впрочем, и сам Джим). Подтверждением тому был его шокировано приоткрытый рот. Фантастическая догадка обернулась фактом.
Джим вздернул бровь. Моран сощурился. Я тебя не боюсь.
***
- Я тебя не боюсь.
В уставе школы было четко прописано, что никаких драк здесь не терпят вплоть до отчисления. Поэтому о намечающемся бое обычно знали лишь посвященные, никто не носился по коридорам с криками «Ребята ребята ребята, Джон Смит и Джим Доу сегодня после занятий будут драться за мусорными баками!!!» Никто даже не заговаривал об этом в стенах школы. А это значило, что посвященных в принципе могло быть не больше двух.
Моран толкнул Джима к стене, впиваясь пальцами в шерстяной форменный жилет, и вихрь осенних листьев взметнулся под их ногами. Во дворе было непривычно тихо, словно весь Лондон в одночасье вымер.
Джим выпрямил спину, задирая нос, и исподлобья посмотрел на своего нового потенциально опасного врага.
- Ты смотри поосторожнее. С тобой ведь тоже может случиться… Приступ, - Джим ухмыльнулся, и его глаза опасно блеснули.
Он не собирался никого убивать. Но, раз уж так вышло, отступать было поздно.
В какой-то мере даже приятно было почувствовать власть над людскими судьбами, это тебе не молча кулаками махать под окном учительской. Это другое. Куда более опасное, действенное, щекочущее нервы, а оттого сладкое. Любопытное.
Джиму непременно хотелось узнать побольше об этой стороне жизненного цикла.

- Скотланд-Ярду никогда до меня не добраться, - с апломбом возразил Джим. Он выглядел, пожалуй, слишком изящным, неуязвимым для человека, которого фактически загнали в угол и к тому же стукнули головой о стену.
Джим действительно был уверен в том, что ему хватит мозгов продумать любой свой шаг так, чтобы к нему было не придраться. Ведь стоит всего лишь немного подумать, и мир уже лежит в ладонях. Его поражало, что никто, похоже, не замечает сей очевидной вещи.
Окно прямо над их головами распахнулось, и мальчишки вместе вздрогнули от неожиданности. Моран, видимо, счел, что предупреждения на сегодня было достаточно, и покинул поле начинавшейся битвы. Джим хмыкнул. Этот белобрысый придурок решил, что может ему помешать? Да если он захочет, Морана не будет в живых уже завтра. И это не угроза, а вполне себе обыденная констатация факта.
***
Ричард плелся из актового зала на негнущихся ватных ногах. Джим куда-то испарился еще до того, как директор окончил читать речь, посвященную так рано и так глупо погибшему мальчику, а Себастиана было нигде не видно. Нервно заламывая руки, Рич вышел во двор и бесцельно огляделся по сторонам. Он не любил бродить по территории школы один.
Впрочем, страх одиночества основательно потеснился страхом осознания безысходности. Любой человек в любой момент может погибнуть. Считается, что святые благоволят детям, но на деле даже нежный возраст тебя не спасет. Пожалуй, это было самым страшным из того, что приходилось осознать до более-менее взрослого возраста. Даже то, что мир жесток и несправедлив в целом, не было столь жутким и беспросветным фактом.
В Дублине Рич знал все и всех. Он очень любил тот мир, который пришлось оставить этим летом. Теперь изменилось все – даже Джим стал каким-то другим, чужим, еще более странным и замкнутым.
Обычно в такие дни, когда Рича что-то впечатляло настолько, что он начинал пугаться каждого шороха, Джим разрешал ему спать в своей постели. За шоколадку, конечно. Или печенье. Ричард привык к этому ритуалу, и теперь в довесок ко всему его расстраивало еще и то, что брат больше не позволит приблизиться к себе даже за шоколадную фабрику.
Когда тебе одиннадцать, ты высовываешь голову в реальный мир и пытаешься осознать масштабы таких взрослых понятий как «ответственность», «объективность» и «навсегда», потому что в какой-то момент обнаруживается, что тебе уже давно пора накладывать их на свое поведение. Так вот – Джим изменился навсегда. Рич чувствовал это. И это пугало его до дрожи.
Ему повезло встретить Себастиана – он был старше, но не испытывал к нему никакой агрессии. Наоборот, он защищал его, интересовался им, хотел общаться. И Рич немедленно привязался к нему со всей преданностью, на которую было способно его пока еще детское сердечко.
Себастиан появился откуда-то из зарослей плюща под окнами, и Рич, обрадовавшись, подскочил к другу.
- Привет! – он шмыгнул и неловко вытер нос рукавом джемпера. – Как ты? После… этого?
Краем глаза Ричи засек Джима, выбиравшегося из тех же зарослей. Осекшись, он странно посмотрел на Себастиана, а потом вновь грустно улыбнулся, не подавая вида, что что-то заметил. Джим пригладил волосы, вытряхнул из воротника рубашки тонкие веточки и почти тут же затерялся в высыпавшей на улицу толпе мальчишек.

Отредактировано Thorfinn Rowle (2013-04-03 23:14:38)

Себастиан вел себя как ни в чем не бывало, будто это не он шептался сейчас с Джимом в кустах. Ну, вернее, Ричард не был полностью уверен в том, что они именно разговаривали, но любые другие варианты отметались на подходе к кромке сознания. Себ сам ему расскажет, если это было чем-то важным.
Шмыгая носом, Рич поплелся за устремившимся в сторону беседки другом.
- Ты первый раз смерть увидел? – спросил тот немного насмешливо.
- Да нет, - глядя перед собой, покачал головой Ричи.
Он помнил, как мама, всегда выглядевшая как тростинка – хрупкая и тонкая, но сильная и способная выдержать что угодно, около года назад начала чахнуть прямо на глазах. Ей становилось все хуже и хуже каждую неделю. Ричард всегда был почему-то смуглее, чем Джим, тот-то совсем прозрачный, но тогда Рич узнал, что человек может быть еще бледнее. Мамины темные-темные глаза казались бездонными колодцами на осунувшемся лице.
Спустя месяц или два она если не лежала, то была в клинике на каком-нибудь очередном обследовании или процедуре. Когда у нее выпали почти все волосы разом, Джим решил, что его не удовлетворяет ответ, что мама болеет, и потребовал от отца адекватных объяснений. Рич не знал, о чем они тогда говорили – мама не разрешила ему присутствовать при этом, но с тех пор Джим ходил молчаливый и мрачный как туча и начал заниматься своими опытами вдвое усерднее.
И вот однажды в начале весны Рич проснулся и решил как всегда с утра проведать маму: посидеть с ней, приласкаться к ее мягкой руке, с некоторых пор пахнущей лишь лекарствами. Но когда он заглянул в спальню, ее там не было. И Джим, выглянув с лестницы, сказал, что она ушла. Насовсем. Умерла.
Наверное, он и вправду уже видел смерть.
Рич еще раз шмыгнул носом, приглядываясь к потрепанной обложке книги, которую показывал ему Себастиан.
- Ну… - протянул он. – Брат читал мне ее перед сном, когда мы были маленькими.
Ну, вернее, Джим читал, а Рич не хотел спать и мешался, мельтешил перед носом, а потом, в конце концов, стребовал, чтобы ему почитали. Поэтому знаменитую историю он знал не с начала – после этого «Алису» так в руки и не взял. Ричи не очень любил читать, признаться честно.
Он наморщил нос от немного болезненного щелчка и посмотрел на улыбчивого Себа. Раньше Рич не встречал людей, которые бы ему так нравились. Нет, он относился хорошо ко всем и в Ирландии у него были друзья, но Себастиан был прямо-таки чем-то другим, особенным.
Ричард неловко взял у него конфету, касаясь пальцев друга.
- Когда под одеялом, то не страшно, - он грустно улыбнулся. – Проводишь меня в корпус? Пожалуйста.
По вымощенной камнем дорожке бегали мальчишки-первогодки, во что-то играя, чинно совершали променад старшие классы, обсуждая политику и философию, а Ричард и Себастиан шли молча. Слишком теплый для осени ветер заигрывал с челкой Рича, набрасывая ее на глаза, и ему все время приходилось рукой убирать ее назад.
- Самое страшное в смерти, - сказал он, когда они завернули на пустынную тропинку – короткий путь к жилому корпусу, - что жизнь продолжается. И все всегда будут бегать и смеяться, даже когда мы умрем. Если кто и задумается на минутку о том, что ты вообще был - уже хорошо.
Рич повернул голову к Себу и немедленно споткнулся.

Отредактировано Thorfinn Rowle (2013-04-03 23:58:50)