Стоит, наверное, начать с предыстории, чтобы не вываливать вот так сразу на голову читателям и Талиссе Маркуса, вылезающего из мусорного бака в одном очень-очень темном переулке где-то очень-очень далеко от Косой аллеи.
Итак, птички пели, пели птички у Марка в голове, и напевали они ему чудесную песенку о том, что пора бы перестать быть нахлебником и найти, наконец, работу. Валять дурака он, совершенно неожиданно для себя, начал где-то пол года назад, когда Пожиратели напали на Мунго. Домой он тогда добрался поздно. Так поздно, что аж через два дня после этого события, и вместо привычных записок на холодильнике, которые в умеренных выражениях сообщали бы ему, как его домочадцы (в количестве 2 шт., пол разный) сильно по нему скучают и как они беспокоятся о его неугомонной душеньке, и как же их задолбал он вместе с его сверхурочными в больнице, он обнаружил этих самых двоих с обеспокоенными выражениями на лицах прямо посреди коридора. Наверняка, каждый из них втайне хотел огреть его обломком трубы или хорошеньким оглушающим заклятьем, но вместо этого его обняли, а Эзра в довольно суровых выражениях пояснил, почему Марк (хромающий Марк, Марк, лицо которого пересекала наискось глубоченная царапина, Марк, который капал кровью на пол в коридоре) должен на какое-то время отречься от всех своих дел целительских и сделаться домохозяйкой во имя их с Вальс спокойствия. Разумеется, Марк бы ему врезал за такие пожелания, да рука болела, и Этель так на них смотрела, что он не посмел. Решил, что потерпит пару дней.
Дни очень быстро превратились в недели. Поначалу безделье и домоседство съедало Ноулза целиком и полностью, а его готовкой можно было порадовать только оживших мертвецов разве что, но потом он даже привык….втянулся. Мунго закрыли, так что работы не было, и приходилось от скуки обучаться домашним делам. Нельзя сказать, что Валверде вдруг стал поваром и мастером на все руки, но со временем стало съедобно настолько, что даже Этель перестала беспокоиться о том, что ей нужно срочно вечером домой возвращаться, дабы накормить двух голодных мужиков, пока они не поубивали друг друга.
Но эта кулинарная эпопея не могла продолжаться вечно – нужно было искать работу. Вакансий в других частных госпиталях как назло не было, а заниматься частной практикой у Марка как-то не слишком хорошо получалось. Всех троих кормил Эзра. Заработки сестры Марка были столь непредсказуемы и нерегулярны, что и речи быть не могло, чтобы на них полагаться и, хотя жалованье аврора позволяло Сигрэйву с успехом кормить их, оплачивать жилье и прочее, Марку это не нравилось. Как-то уж слишком это давило на его мужественность. Пришлось, тяжело кряхтя, отправиться на поиски работы. Логично было бы предположить, что это блудное тело видит себя только в двух ипостасях – убивать или исцелять волшебников. Причем, гораздо четче картинка вырисовывалась в первом случае, и если не знать всей истории, и не догадаешься, как его занесло в целители. Можно легко себе представить, как Марк возвращается к истокам, пытаясь после стольких лет восстановиться в аврорах. Но давайте будем реалистами – целитель  в авроры? Реакция уже не та, да и физическая подготовка не на должном уровне. Куда он такой нужен. Тем более что набор новичков проходит летом, и в этом году у них итак было приличное пополнение – выпуск 78 в Хогвартсе был особенным.  Так что туда свои ноги он не потащил, да и на фоне Эзры он будет смотреться откровенно бледновато, а ему этого меньше всего хотелось.  И вот поэтому бедный безработный Маркус уже месяца два-три бродит по магическому Лондону в поисках какой-нибудь приличной охоты, потихоньку отметая все подряд виды деятельности.
Журналист? Нет, одной сочинительницы в семье хватит с лихвой.
Отдел контроля за популяциями различных существ тоже стоит вычеркнуть – работать под начальством отца на пороге тридцатилетия не очень улыбается.
Он сходил, конечно, в отдел международного магического сотрудничества на собеседования, но дело с треском провалилось, ибо он был не слишком коммуникабельным, чтобы работать в этой сфере.
Можно было бы выбрать работу попроще, вроде клерка или продавца где-нибудь в Косом переулке, но Марк хотел чего-то посерьезнее для себя и для Ордена.  Место должно быть полезным, поближе к происходящему в мире волшебников, и раз уж в Пророк он прорваться со своими скудными писательскими талантами не смог, путь был один – податься в стиратели памяти. Так думал бывший целитель, бредя по какой-то темной улочке и сжимая в руке газетный лист со списком вакансий. Он всё обдумал, и решил отправиться в Министерство на следующий день, а сегодня надо было зайти куда-то перекусить и возвращаться домой.
Треск, крик, взмах рук, падение, порыв ветра, взметнувшийся вверх газетный лист. Маркус распластался кверху задом на каком-то разодетом щеголе, неожиданно выскочившем из ближайшего паба. Судя по воплям, парень был явно не в восторге, что сто семьдесят фунтов веса  непринужденно обрушились на него сверху. Свою неприязнь он изливал бурным потоком отборной ругани. Марк чуть не присвистнул от восхищения – некоторых слов он в жизни своей не слыхивал, а поскольку жизнь его была не самой скучной, то можно было сделать вывод, что воспитанием того парня явно никто не занимался. Едва они поднялись на ноги, тот пригрозил, что подаст на него в суд, и трасгрессировал. Незадачливый соискатель самого лучшего рабочего места в мире, не обращая внимания на свой потрепанный вид, перепачканное пальто и всклокоченные волосы, с горящим взором забрался в мусорный бак, куда приземлился лист улетевшей газеты. С безумными глазами и вожделенным клочком бумаги уже через пару мгновений он выбрался из бака и..столкнулся с какой-то женщиной. Поправочка: прилично одетой женщиной. Уточнение: женщина тут же направила ему в лицо волшебную палочку. Добавление: взгляд у неё был угрожающий.
-Что, серьезно? У нас теперь арестовывают за несанкционированное похищение мусора? Да бросьте, это же смешно! – устало провозгласил Марк, поднимая вверх руки, показывая, что он сдается, не нападает и совершенно безобиден. Перед ним стояла во всеоружии повзрослевшая, но тем не менее, узнаваемая Талисса – его давняя школьная знакомая.