So I pray you take my hand so we can conjure up somethin' rad.

Новый год мистер трезвенник Роули провел в штабе ПС, прихлебывая виски прямо из бутылки с парочкой коллег по цеху. Надо сказать, что как бы ему не было плохо с утра, на внешности это мало отразилось, разве что под глазами залегли глубокие синяки из-за полубессонной ночи.
Серое небо в окне и покрытая тонким слоем в сто снежинок земля не внушала оптимизма в день начала заключительного года  десятилетия. Капитан школьной команды по квиддичу в бытность Роули игроком однажды упомянул, что у них в России есть поговорка, гласящая «Как год встретишь, так его и проведешь». Если это значило, что сей год Тору предстоит провести пьяным в штабе, стремясь отделаться от навязчивых мыслей о Крауче (А как он? Новый год его любимый праздник. Мне снятся наши поцелуи), проще было сразу покончить с собой.
Часам к двенадцати утра, когда Роули привел себя в практически нормальный вид, в приоткрытое окно нагло влетела рыжая сова. Письмо, принесенное ей, было от его школьного приятеля Фреда. Тот был музыкантом и даже сколотил группу, и даже ездил с ней по миру, периодически привозя Роули всякие интересные штуки для магазина. В письме он слезно умолял оказать ему услугу. Якобы сегодня у них важное выступление, на которое придет некий знаменитый дядька, собирающийся помочь их группе с продвижением к вершинам славы, а вокалист надрался и орал всю ночь на улице, в результате чего сорвал горло. «Торфи, я же знаю, что тебе повезло с голосом, помоги мне, - писал Фред. – Я тебе обязательно отплачу». Роули был не в восторге от идеи выступать перед кучей народа, но в еще меньший восторг его приводила перспектива провести этот вечер дома. Так что он согласился.
Концерт начинался в семь вечера, через час после открытия бара, но репетиция началась еще в четыре. В итоге к началу выступления Роули прилично распелся для человека, который уже лет пять ничего подобного не делал. Впрочем, стоит также признать, что Фред  не лукавил, когда говорил, что у него есть голос. А еще он на свою голову обронил, что не так давно написал пару песен, чем очень заинтересовал случайных согруппников. Излишне заинтересовал. Именно с этих песен они и начнут.
Ровно в семь бар был уже полон. Хотя, может, и не до конца – у входной двери, наверное, еще остались места, просто этих столиков пока не было видно без иллюминации. Роули чувствовал невыносимое волнение, пиявкой присосавшееся к желудку. Он убивал людей, но боялся перед ними выступать – как мило. Ну, и еще физически сказывались воспоминания о похмельном утре.
Фред и двое его ребят вышли на сцену и заняли свои места за инструментами. Зал аплодировал, вызывая уже прямо-таки недюжинную панику. Музыка заиграла. Огоньки плавно полетели по периметру не самого большого помещения, приглушенно освещая его.
Роули наложил на горло Сонорус и на ватных ногах вытащился в центр сцены. Сердце стучало в ушах. Ему было ужасно страшно, и он закрыл глаза. И открыл рот. И запел. И звук полился неожиданно чисто и вполне красиво.

Отредактировано Thorfinn Rowle (2012-10-23 20:23:09)

Как музыкант, Роули прекрасно знал, что в вокально-инструментальном ансамбле вокалист по важности находится на последнем месте. Его значительно печалило, что этого не знали другие люди, и все взгляды были прикованы к нему. Он не знал, куда деть руки, куда смотреть, что делать. Казалось, все оценивают его внешний вид, несмотря на сильный громкий голос. Еще казалось, что он вот-вот забудет английский язык, все перепутает, испортит и вообще. Периодически паника накатывала с такой силой, что приходилось вновь закрывать глаза.
Песню, исполняемую в данный момент, Роули закончил буквально пару дней назад. Написалась она как-то сама и как всякий экспромт в данный момент заставляла его чувствовать жуткий стыд и неловкость за непрофессионализм. Впрочем, то, что ее исполнение закончилось громкими аплодисментами, немного придало уверенности в своих силах. Во всяком случае, Тору перестало казаться, что его вот-вот стошнит.
Следующая песня была более старой и менее распознаваемой в лицах, но все так же написанной быстро и сумбурно. Роули вообще-то не был замечен в написании стихов до этого момента, все больше специализировался на музыке. Но слова легли на мелодию хорошо, и почему бы и нет.
Он пел. Страх постепенно уступал место удовольствию тщеславного человека. Все смотрели на него, но это уже не вызывало желания свернуться в клубок и забиться под банкетку за кулисами. Особенно когда пошли песни нероулевского авторства. Это не со мной, - проскользнула в голове мысль.
Мини-концерт делился на две части, и, отпев положенное для первой количество песен, Тор даже ощутил смутное нежелание уходить со сцены.
Дежурно улыбнувшись хлопнувшему его по плечу Фреду, он решил выйти на улицу покурить – в помещении было невыносимо душно. Похлопав по карманам и благополучно заключив, что сигареты остались в мантии, он пробрался через толпу к вешалке и… Замер как вкопанный.
А ты здесь что делаешь?
За столиком около нее сидел Барти. Судя по выражению его лица, эта встреча была для него столь же неожиданной. Роули моментально бросило в жар от стыда – Крауч, который не покидал его мыслей с самого Рождества, видел его на сцене, слушал его песни, Мерлин великий, это просто… Хуже ситуации и не придумаешь.
Очень мужественно и подобающе суровому ПС он открыл рот, закрыл, взял мантию и прошел мимо, ненароком скользнув Барти ладонью по плечу. Он достаточно умен, чтобы понять намек вроде «Come fly with me».
Выйдя на снова негнущихся ногах на темную аллею, Тор накинул мантию на плечи, нервно закурил и стал выжидать.

Отредактировано Thorfinn Rowle (2012-10-23 23:51:27)

Привалившись спиной к стене, Роули медленно и со вкусом курил, в то же время нервно выдыхая дым. Его переполняло ощущение пустоты и вымотанности после продолжительного энергетического обмена со всеми присутствующими. Вспотевший лоб все еще был мокрым.
Ему не то чтобы было стыдно в полном понимании этого слова, просто ожидание оценки собственного творчества вызывало странное гнетущее чувство в животе. Субъективность в этих вопросах была чужда Барти, во всяком случае, так Тору казалось, поэтому он не ждал ничего хорошего, то и дело ловя себя на мыслях о том, как же несовершенны его песни и голос. Томиться в ожидании было мучительно: сердце тяжело стучало по грудной клетке, струи морозного воздуха, смешанные с сигаретным дымом царапали носоглотку. Крауч еще должен объясниться со своими спутниками, одеться и…
Наконец дверь бара приоткрылась. Роули выпрямился, но не повернул головы, пока Барти не подошел достаточно близко и не сказал:
- Талантливый человек талантлив во всем?
Эти слова прозвучали неким издевательством для ожидавшего прямо противоположной реакции Роули, и он недоверчиво посмотрел на Крауча. Тот улыбался. И, если честно, Торфинн просто был чертовски рад его видеть. Одного взгляда хватило, чтобы ему больше не было стыдно, страшно или что-то в этом роде. Только усталое спокойное счастье, если это ощущение можно было так назвать. Он не был уверен, что это называется именно так.
Роули опустил руку, между пальцами которой была зажата сигарета, и, на всякий случай предварительно глянув поверх головы Барти, подался вперед и неуклюже поцеловал его в улыбающийся уголок губ. Так было как-то правильнее.
Отстранившись, он посмотрел в его неприлично привычное лицо и остановился на глазах, казавшихся в тусклом свете фонаря темными. Он снился ему с завидной регулярностью последние полгода, и это было ново, излишне красочно и очень изматывающе, потому что раньше ему почти ничего никогда не снилось.
- Разве? – хрипло спросил Роули, чувствуя всю бессмысленность этого вопроса. Ну да, он умел петь, как, наверное, каждый, кто имеет слух. Стихи были написаны в каком-то непонятном запале, ему куда больше нравилась музыка в этих песнях. Это не талант… Не сдержавшись, он по-детски добавил: - Тебе понравилось?
Сознание пело «Я так рад тебя видеть» и «Кто все эти люди вместе с тобой». Роули кашлянул, пытаясь избавиться от хрипотцы непривычного к пению человека, и потушил сигарету.
- Что ты здесь делаешь? – все так же хрипло спросил он.

Отредактировано Thorfinn Rowle (2012-10-26 16:32:39)

Just take my hand
I'll make it feel so much better tonight

Крауч повис на шее, и Тор от неожиданности подался назад, но на всякий случай сцепил руки за его спиной. Еще упадет, не дай Мерлин. Снег, казалось, вспомнил, что первого января его все ждут как никогда, и неторопливо падал на землю, тут же замерзая и превращаясь в лед. А Роули не хотел, чтобы Крауч поскользнулся.
- Барти, - все правильные и нужные слова героически утонули в поцелуях. Когда шею обожгло горячим дыханием, он немного помолчал и все-таки выдал: - Нас не должны видеть вместе.
И это было правдой. В министерстве он уже давно был на особом учете, что, в принципе, в кругах ПС вызывало некоторое уважение – значит, этот человек давно и преданно служит Лорду, иногда даже с риском для свободы и жизни. Помимо своей особенной ночной жизни, которой в последнее время было не так уж  много, Тор старался ничем не вызывать подозрений, хватило того раза, когда его вызвали в министерство: при воспоминаниях об этом по спине начинали бегать мурашки. И, в свете его репутации, им с Барти следовало быть максимально осторожными: предполагаемый ПС и сын человека, прилагающего все усилия для возобновления инквизиции в отношении приспешников Волдеморта, не должны были иметь ничего общего. В частности, одного на двоих дыхания и переплетенных пальцев.
Впрочем, слово «закон» для них обоих значило крайне мало – и у каждого были свои причины. Но если бы их личные дела рассмотрели прямо сейчас, камеры в Азкабане вполне могли бы оказаться соседними.
К горькому сожалению, Роули не имел возможности связаться с Краучем, абсолютно никакой. Писать ему было бы самоубийством. Завалиться в Хогсмид – смешно. Поймать около дома? Одна идея идиотичнее другой. Оставалось только ждать его в магазине, куда почти никто не заходит, да уповать на такие случайные встречи как в этот вечер.
- Промыслом?.. – рассеянно переспросил Роули. Их носы соприкасались, но температуры он не чувствовал. – В такой ситуации я в первый раз. И, надеюсь, в последний.
На задворках сознания он молился, чтобы Барти не спросил ничего о песнях, об авторстве которых так скулосводительно любезно упомянул Фред. Ему совсем не хотелось говорить об этом. Даже с Краучем. Особенно с Краучем.
Небрежно наброшенная мантия соскользнула с плеча, и Роули едва успел подхватить ее одной рукой. Отнимать от Барти вторую не было никакого желания. Тот вздрогнул от потерянного тепла.
- Пойдем внутрь? – утвердительно-вопросительно шепнул Тор. – Мне пора вернуться на сцену.
Впрочем, на сцену мне не очень хочется, а ты замерз, - добавил он мысленно, но ничего, конечно, не сказал. Вместо этого Роули прикоснулся губами к холодной переносице напротив. Дверь бара скрипнула, и он отстранился, тем не менее, увлекая Барти за собой в тень.

Отредактировано Thorfinn Rowle (2012-10-28 17:05:18)

Они немного постояли в темноте, прижавшись к стене и согревая друг друга. С каждым мгновением желание оторваться от Барти и войти обратно в душный бар таяло словно льдинка на палящем солнце. А ну как Крауч не дослушает выступление до конца? По своему желанию или нет – неважно. Когда в следующий раз они встретятся? Неожиданный поцелуй заставил вздрогнуть и поежиться – влага моментально остыла, обжигая холодом.
Концерт должен был вот-вот возобновиться, а Роули еще нужно было успеть выпить что-нибудь теплое, чтобы не потерять голос посреди выступления.
- Иди первый, - очень разумно сказал Барти, и, вздохнув, Тор повиновался. Он окинул взглядом щуплую фигуру, в последний раз поцеловал его и стремительно, будто боясь передумать, направился к входной двери.
Повесив мантию обратно на вешалку, краем глаза отмечая, что количество спутников Барти поредело, он чуть ли не бегом вернулся в закулисье.
- Где тебя носит, - недовольно, что, впрочем, не отразилось на его лице, сказал Фред. – Уже пора начинать.
Молча кивнув, Роули окинул взглядом столик, и, заприметив бутылку виски – и содрогнувшись от утренних воспоминаний – схватил ее и сделал глоток. В груди потеплело. Вполне вероятно, что этого хватит еще на семь песен, закрывавших небольшой концерт. Немного подумав, он скинул пиджак и вновь отправился на сцену.
Огоньки равномерно освещали помещение, и теперь Тор видел отдаленные столики, за одним из которых как раз устраивался Барти. Страх снова пронзил его тысячью мелких иголок, но алкоголь делал свое дело, расслабляя упорно сопротивляющееся сознание. Стараясь не смотреть в сторону Крауча, Роули снова открыл рот, и пение лилось слегка хрипловато, но он был уверен, что дотянет до конца.
На последней песне горло совершенно ясно сказало свое последнее слово, и Тор осип. Прямо посреди первого куплета. Большинству посетителей было, конечно, все равно, особенно учитывая, что музыканты почти сразу же хором поддержали несчастного вокалиста, но это все равно было неприятно.
После концерта публика начала расходиться: бар закрывался на генеральную уборку, да и время стремительно близилось к одиннадцати вечера, когда все жутко торопятся домой. Обменявшись теплыми словами с музыкантами и выслушав от Фреда оду своему героизму, Роули накинул пиджак и, чувствуя, как внутри все замирает, направился к вешалке. За столиком никого не оказалось, и это было… Разочарованием. Огромным. Что-то из внутренностей, кажется, оборвалось в желудок.
Безразлично накинув мантию, Роули подавил тяжелый вздох и медленно вышел из бара. Нужно было зайти в магазин – проверить почту и забрать документы, с которыми он собирался разобраться в выходной. Внезапно из темноты за фонарем на него метнулся силуэт и чужая рука подхватила его под руку. Тор не успел даже достать палочку. В желтом свете фонаря появилось лицо Барти.
- Куда мы идем? – поинтересовался он, и это было почти как те конфетти, что рассыпал в штабе пьяный Руквуд. Только вызывало подлинную радость.
- В магазин, - сипло сказал Роули. Куда же еще.

Отредактировано Thorfinn Rowle (2012-10-29 00:05:48)

All your life
You were only waiting for this moment to arise

Рука, которую Роули собирался сунуть в карман – так теплее – оказалась сжата другой, в перчатке. Так тоже было весьма тепло. А вот идти так – весьма странно. Благо на улице никого нет, иначе пристальных взглядов не оберешься.
Путь с этой улицы до Лютного переулка Тор знал как свои пять пальцев: он жил как раз в том районе, где расположился бар. Вдоль по улице, свернуть на большой проспект, пройти через маленькую площадь, свернуть на улочку, переходящую в переулок. На площади в свете из окон окружавших их домов Роули снова почувствовал себя на сцене. Только держащим руку Крауча. Который как раз отстранился, и сердце тяжело стукнулось об грудную клетку. Когда они скрылись в темноте улочки, оказалось, что он всего лишь решил снять перчатку. И стало очень тяжело вдыхать морозный воздух, когда пальцы переплелись.
Магазин поприветствовал едва ощутимым ароматом старины – Роули лично оттирал пыль со всего, что попадалось под руку, всю неделю. Приступ чистоплотности, конечно, оказался кстати: новый год – чистый магазин, все как надо. Еще бы разгрести документы, которые необходимо отправить в министерство до вторника, и можно окончательно попрощаться с 1978-мым годом.
Пока Роули копался в стопке пыльного – сюда он как-то не додумался добраться со своими тряпками – пергамента, Барти потащился в такие места помещения, которые хозяин и сам помнил смутно. Раньше, несколько лет назад, когда Тор жил в магазине, он, конечно, знал его как свои пять пальцев. Но память – шлюха дама весьма непостоянная.
Наконец докопавшись до отчетов по продажам, в которых этих самых продаж кот наплакал, Роули сунул их во внутренний карман пальто и огляделся в поисках своего спутника.
- Барти? – позвал он и на всякий случай посветил Люмосом вокруг себя. Крауча нигде не было видно.
Наверху скрипнула половица. Вот он куда забрался. Пожалуй, стоит предупредить его, что на чердаке опасно; когда Роули покупал это помещение, крыша прилично протекала, и половые доски там наверняка гнилые. Во всяком случае, проверять он не рисковал, просто кидал туда ненужный хлам.
Подобрав полы пальто, Тор осторожно поднялся по лестнице и увидел очаровательную картину – Барти стоял и заворожено смотрел в чердачное оконце. Как можно более аккуратно он подошел к юноше и глянул ему через плечо. Снежинки устилали пушистым ковром причудливые крыши и водостоки домов переулка.
Барти повернул голову, и Торфинн снова отметил, что он никогда не удивляется, когда обнаруживает его рядом с собой. Наоборот, словно каждый раз ждет этого. Роули чуть наклонился и мягко коснулся губами щеки.
- Пойдем. Здесь не очень безопасно находиться.

Барти коснулся губами его шеи, обжигая горячим дыханием, и Роули в свою очередь перестал дышать, пока тот не отошел. Наполнив легкие затхлым воздухом, он чуть повернул голову, будто бы не решаясь посмотреть Краучу вслед, но через мгновение услышал треск и резко обернулся. Барти лежал навзничь, закатив глаза, а потом и вовсе прикрыл их. В тусклом освещении тень от его ресниц ложилась на щеки, добавляя щуплому аристократичному лицу еще больше драматичности.
Испытывая недюжинный страх, Тор осторожно подошел к нему и, подтянув брюки над коленями, присел рядом. Барти слабо дышал, что уже было неплохо. Нужно было отнести его в безопасное место, чтобы оказать хоть какую-то помощь. Оценив кривые ступеньки на лестнице, Роули поборол приступ рыцарства и отлевитировал Барти на кушетку в комнате рядом с кладовкой. Эта убогая комнатка с покатым потолком была его домом, пока магазин не начал приносить прибыль.
Разобравшись с транспортировкой пострадавшего, Роули растерянно окинул взглядом покосившиеся полки шкафа, где когда-то заботливо расставлял книги и средства для починки инструментов и, схватив пузырек спирта, присел рядом с кушеткой. Глаза Барти под прикрытыми веками не двигались, он явно был в глубоком обмороке.
- Ну нет уж, здесь ты не умрешь, я тебе не позволю, - пробормотал Тор, откупоривая бутылек из темного стекла и поднес его горлышко к носу Крауча. Тот судорожно вздохнул, невольно пытаясь увернуться, но Роули придержал его за затылок. – Барти?
Он отставил спирт в сторону и легонько похлопал Крауча по щеке, приподнимая его голову выше.
- Да, кот? – неожиданно отозвался юноша и посмотрел на него мутным взглядом.
- Кхм, Барти, это я, - сказал Роули. – Ты узнаешь меня? Ты ударился головой. Что случилось?
Он осторожно опустил голову Барти обратно на мягкую ткань пледа и окинул его взглядом. Стопа Крауча была вывернута под неестественным углом. Тор сглотнул и слегка закатал его брючину. Сломано. Он так и знал, что нужно запереть дверь на чердак.
Поджав губы, Роули положил ладонь на сломанное место, вытягивая другой рукой палочку из футляра, и бросил взгляд на Крауча.
- Я же сказал, что там небезопасно. Ты совсем не умеешь быть осторожным? – с усталым раздражением пробурчал он, пытаясь вспомнить подходящее заклинание для сращивания костей. Ему нечасто приходилось кого-то лечить, но Барти всегда привносил в его жизнь разнообразие. Сердце сжималось от жалости при виде зажмуренных глаз и страдальчески сдвинутых бровей. Крауч явно не был создан для боли.
Пару раз взмахнув палочкой над местом перелома, Роули осторожно опустил штанину и присел на кушетку рядом с Барти.
- Сейчас срастется, полежи немного, - смягчился этот чрезвычайно заботливый мужчина. - Как ты себя чувствуешь?
Он потянулся рукой к лицу Крауча и осторожно убрал прядь волос, упавшую на лицо, ему за ухо.