Obliviate: Back into the past |
|
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Obliviate: Back into the past » “— Профессор, это правда или это у меня в голове?” » post blue
-1. участники.
найджел/уже-не-алекс-еще-не-джек
-2. место, дата, погода.
комната форбса, осень, прохладно
-3. можно ли присоединиться.
если ваше имя начинается на "е" и заканчивается на "я"
-4. краткий сюжет.
it's in the water baby,
it's between you and me.
Отредактировано Bartemius Crouch Jr. (2013-05-25 15:40:25)
Тишина была необходимым условием его ночного побега.
Нет, о том, чтобы быть тихим самому, спонтанно выбираясь из постели, тихо одеваясь, перебирая свои лучшие свитера при свете фонарика, Найджел не беспокоился. Куда больше его раздражал навязчивый храп обоих соседей по комнате. Это было неправильно, спонтанность была неправильна, все было не так. Найджел медленно вздохнул, и сотни копий пронзили его тело – ему не было холодно, но мурашки сами бегали по коже от сухого волнения, поселившегося в душе.
Накинув пальто, он взял сумку и, не оглядываясь, выскользнул из комнаты. По ночам коридоры патрулировались. В последний раз охранник завернул за угол четыре минуты и двадцать три секунды назад, так что у Найджела было немного времени. А, может, и нет. Если нет, то последующее наказание докажет ему, что спонтанные идеи не приводят ни к чему хорошему.
Однако провидение не торопилось карать его. Видимо, поэтому Найджел подобрался к комнате Алекса, не замеченный ни единой живой душой, и вновь бесшумно шагнул в темноту.
- Алекс, - шепотом позвал он, присев на постель. Тот моментально проснулся, но виду не подал. Найджел иногда наблюдал, как он спит, и мог отличить момент пробуждения от фазы быстрого сна, когда кажется, что у человека вот-вот произойдет припадок. Он наклонился ниже. – Алекс… Алекс, проснись. У меня есть отличный план.
Манипуляция сработала, и его будущий Джек поднял голову, глядя прямо в глаза.
- Что ты здесь делаешь?
- Хочу тебе кое-что показать.
Сидеть на постели, низко наклонившись к разморенному Алексу было тепло. Он был теплым, и это было единственной правильной вещью в данный момент. Хотелось положить замерзшую за время путешествия по коридорам ладонь куда-нибудь под одеяло. Алекс снова повернулся к нему, и Найджел качнул головой.
- Не забывай, что я помог тебе. Пойдем, - он поднял руку под аккомпанемент волны мыслей об одеяле и легонько хлопнул Алекса по горячему плечу. – Будет весело.
Он улыбнулся углом рта.
- Пойдем.
Найджел выпрямился и сложил руки на коленях, наблюдая за тем, как Алекс неохотно выбирается из постели. Он закинул ногу на ногу, и фонарик звякнул в кармане пальто. Алекс посмотрел на него. Найджел вновь улыбнулся, чуть щурясь. Неужели он всерьез мог считать, что человек, разбудивший его посреди ночи и приглашающий на прогулку, захочет убить его или причинить боль? Это опасение даже не нуждалось в том, чтобы быть высказанным.
Ночь обещала быть молчаливой.
Отредактировано Thorfinn Rowle (2014-01-06 16:07:37)
Третий день он не мог заснуть. Точнее ночь. Точнее мог, но на это ему требовалось теперь куда больше времени. Раньше страх от близости странного соседа щекотал ему нервы, позволял задумываться о возможных сценариях развития событий, подводил за руку к черте от фантазий к сновидениям. Это было пугающе…и волнительно. Лежа с закрытыми глазами Алекс любил ловить любой скрип, любой вздох с иной части комнаты, не его части. И складывал эти «сокровища» в подкорку сознания.
Он научился пробуждаться быстро: упавший скальпель – хотя руки его хозяина были более умелы, чем у половины хирургов Объединенного Королевства; хлопнувшая дверь – Найджел ушел; скрипнувшее окно – этот чертов бледный фрик опять вздумал играть с температурным режимом. Форбсу порой казалось, что его дрессируют. Не воспитывают, а именно дрессируют. Приручают. Это чувство бесило, но вместе с тем почему-то сладко екало где-то на уровне диафрагмы. Он считал себя лучше всех в этом закрытом «питомнике» его отца. Лучше. Умнее. Хитрее. Но подобная степень может присуждаться, если соперники играют по правилам. Новенький же был совершенно иным. Порой, исподтишка рассматривая его, этого увлеченного смертью подростка, Алексу казалось, что тот давно умер сам. Просто призрак, решивший развлечься среди пока что живых.
Ал…Все его тело, казалось, было настроено на восприятие этого тембра и просыпалось от первых же звуков. Нет, это не сон. Ему никогда не снился Колби. Ему хватало его во время бодрствования. А может, он сам себе врал. Врал, чтобы убедить себя в этом. Чтобы в следующий раз Найджел прочел те мысли, которые ему будет позволено прочесть.
Над ним склонились ниже. Нос уловил смесь запахов земли, дикого камня и формалина, уже ставшую родной. Алекса всегда это удивляло. От человека должно пахнуть еще и…самим человеком. Не только тем, с чем он непосредственно контактирует. Парень читал книгу о том, что от подобного многое зависит. Как тебя воспринимают в обществе. Ты нервируешь людей, располагаешь к себе или же влюбляешь. От Найджела не пахло им – люди его не замечали вообще. Выгодное положение дел, не правда ли?
Отличный план. Убийство? Самоубийство? Доведение до сумасшествия? Словосочетание «отличный план» заставило дернуться мизинец. Притворяться дальше, что он спит, было в высшей степени глупостью.
Уйди от меня. Хватит копаться в моей голове. Хватит убивать людей вокруг меня. Хватит. Ресницы дрогнули, и Алекс посмотрел на гостя. Все «хватит» отпали, будто их аккуратно вырезали из сознания. Вечно полуприкрытые глаза, будто бы их обладатель вот-вот собирался упасть в обморок или заснуть от усталости, внезапно распахнулись. В них горел азарт. Против этого устоять было физически невозможно. Но надо. Нааадо.
Рука визитера, на которую он опирался, была у талии Форбса. Даже через одеяло от нее тянуло холодом старого собора. Она вытягивала из него тепло, будто чудный вид вампира. Ему хотелось бы провести эксперимент на стойкость. Сколько бы он мог продержаться. Но Найджел был поразительно нетерпелив.
Шантаж. Ох, вот это уже точно не по правилам. И именно эти отличия заинтересовали парня даже больше, чем брошенная вскользь фраза «будет весело». Уголок рта растянулся жутким подобием улыбки. Впервые. Бледное лицо от этого изменилось до неузнаваемости. Если Алекс сейчас откажется, то совершит ментальное самоубийство. И вот следуя предписанию Уайлда, он избавился от искушения. Шагнул в него.
Пол обжег ступни холодом. Резко выдохнув, он сделал пару шагов по направлению к окну. Морозный конец сентября, луна идет на убыль. Стол странно пуст без оборудования бывшего соседа. Только раскрытые книги. Поставил правую ногу на пальцы левой. Теплее. Спину пронзал чужой взгляд. Пока только спину, не голову. Будто это был разбег перед очередным броском в его мозг.
Резко развернувшись, Алекс прохрипел:
- Зачем тебе это все?
Что-то звякнуло в кармане у Найджела, когда тот поменял позу. Нож? – Глупые мысли одного из самых способных студентов Британии не могли покинуть его сознание, когда он находился в опасной близости с этим поразительным существом.
Отредактировано Bartemius Crouch Jr. (2013-05-26 01:27:51)
Взгляд Найджела застыл в пространстве и времени. Ему нравилось абсолютно расслабленное, почти что сонное состояние, когда мозг отдыхает, но подсознание напряженно перерабатывает информацию, и это ощущается маленькими насекомыми, пытающимися пробиться сквозь черепную кость. Мышцы атрофировались одна за другой, веки становились тяжелее обычного и рот приоткрывался, как у умственно отсталого. Найджел откинулся назад, опираясь о стену, и облизнул губы.
Он с трудом поднял взгляд на напряженного Алекса. Тот сжал губы в тонкую нить, чтобы челюсть не дрожала от ярости. Или от страха. От волнения.
- Не трать время, - лениво прошептал Найджел. – Одевайся.
Он мог бы просто подумать об этом, чтобы Алекс понял, что время серьезных разговоров наступит чуть позже, но ему хотелось говорить. Вернее, физически не хотелось, но каждое слово, произнесенное вслух, было чрезвычайно важным. Таким же важным, как бумажная книга, как написанное от руки письмо, как амурский тигр. Как что-то, теоретически способное в любой момент исчезнуть, но эта вероятность пугает не настолько, как факт, что это нечто совершенно точно исчезнет через какое-то время. И Найджел собирался застать тот момент, когда им будут не нужны слова, даже если для этого потребуется заполучить в свои руки хрупкую вечность. Но до тех пор каждый звук, облаченный в осмысленную форму, будет чрезвычайно важен для них обоих.
Алексу придется это принять.
Найджел десятки раз видел, как он переодевался. Это всегда было скольжением ткани по коже, наэлектризованными шерстью волосками, совсем чуть-чуть сбившимся дыханием. Он знал о дыхании все, и мог уловить этот момент элементарного физического перенапряжения точно так же, как ловил последние вздохи каждого погибающего существа, чья жизнь струилась сквозь его пальцы.
Он знал, что Алекс знает, что он смотрит. Но Алекс не называл его психом и извращенцем и не требовал отвернуться. Он храбрился, спорил с Найджелом, что не стесняется, на десятых волнах своих мыслей, о которых сам благополучно забывал через долю секунды.
Найджел смотрел, вслушиваясь в сопение, в звон пряжки ремня, в шелест тканей.
Если новые соседи по комнате не отвлекали его от занятий тупым гыканьем и дискуссиями, повлеченными гормональными проблемами подросткового возраста, он не замечал их. А они, в свою очередь, не замечали его, и так шли обновленные дни, не омраченные чтением мыслей и легким, искрящимся в воздухе напряжением известного происхождения. Во всяком случае, теперь он мог не бояться, что кто-то додумается применить против него хлороформ.
Алекс закутался, словно пытаясь отгородиться от Найджела слоями одежды, будто еще один отпечаток его ладони на теле уничтожит его.
- Ты готов? – Найджел медленно встал и нарочито аккуратно расправил полы пальто, давая Алексу время подумать. Или узнать, о чем думает он.
Отредактировано Thorfinn Rowle (2013-05-25 20:28:07)
Приказ – не просьба – был отдан не только словами. Казалось, влажные губы просто озвучили для мира, для непрошенных возможных зрителей, то, что Алекс понял бы и так. И вновь это постыдное ощущение. Ему нравилось, когда им командуют. Впервые в жизни. Он всегда протестовал против авторитета отца или преподавателей. А тут какой-то подросток.
Направившись к гардеробу, будто сомнамбула, внезапно вспомнил тот единственный случай, когда сам мог сделать все что угодно с соседом. Но между ними стоял эфир хлороформа. А так совсем не интересно. Тяжесть тела Найджела в его руках. Полная свобода от вторжения в сознание. Ведь чужое в это время благополучно было отключено. И становилось пусто. Будто бы часть твоего тела временно не работает. Отлежал руку и смотришь как не на свою. Чужому пробуждению тогда в поезде он радовался, чуть ли не сильнее, чем Рождеству в детстве. Но, разумеется, всеми силами пытался это скрыть.
Конец сентября, а почти зима. В этом году снег выпал рано. Казалось, сама природа хочет заморозить паразитов на своем теле. Борется всеми возможными способами. Проигрывает.
Раньше он стеснялся своего тела. Даже душ в общей ванной принимал позднее всех. Может, это из-за того, что проклятые веснушки покрывали каждый сантиметр его тела. В Средневековье считалось проклятьем и ведьмовскими генами. Сейчас – поцелованностью солнцем. Алекс и не знал какой «титул» более гадкий. Но, тем не менее, перед соседом он привык менять одежду. Это было словно вызовом собственной слабости. За месяц привык; за пару дней вновь отучился.
Ёжась под пристальным взглядом, Форбс натянул джинсы, свитер и куртку. Ремень как-то уж слишком громко звякнул в сонной тишине. По рыжим рукам пробежались мурашки. Завязывая шнурки, он думал о том, что еще натянуть на себя. Просто чтобы быть увереннее. Хотя от Найджела не поможет ничто. Откуда у него такой потрясающий запас ментальной силы? Долго тренировался? Или это мутация, словно в дурацких американских «графических романах»?
Нет, не готов. Резкое рявканье не открывая рта. Распрямившись, Алекс вновь открыл шкаф и потянулся к верхней полке. Длиннющий шарф. Глупо, но все же. Он ощутил на периферии сознания полуулыбку. Не издевательскую. Не унизительную. Нет, какую-то до чёрта покровительственную. Мол, дурашка, чего ты боишься, я тебя не трону. Стиснув зубы, парень обмотался шерстяной полоской и застыл.
Скрипнула кровать. Краем глаза он увидел как взмахнулись полы плаща. Завораживающее зрелище. У этого человека все было идеально. До обидного. Каждая клетка телостроения. Каждое движение, даже мимическое. Каждое слово. До мыслей, к сожалению, доступа не было (чертова игра без обратной связи). Но и там вероятно все было подчинено божественной гармонии. Или, скорее, дьявольской.
Во вторник Алекс спросил Профессора о возможностях разума. К ответу, которым его наградили, он уже приходил самостоятельно, но подтверждение напугало в разы сильнее. Они безграничны. И доказательство данному факту стояло сейчас в дверном проёме.
Коридоры патрулировали. Это факт. Но Форбс никогда не боялся лазить ночным колледжем. Ловили его редко, но если уж он и попадался, то разговор с отцом не был в его понимании таким уж страшным наказанием. А что будет, если поймают Найджела? Хотел ли он, что бы того, наконец, перевели в другую школу? Будет ли это самое глобальное упущение в жизни? Еще непонятно даже чего, но… Из коридора ведущего в левое крыло послышались шаги. Толком не соображая, Алекс схватил Колби за руку и втянул в соседнюю кладовку. Будто в замедленной съемке он видел собственную ладонь, беззвучно нажимающую на ручку-фаль, еле слышное клацанье замка, и вот уже некто совсем рядом. Через долю секунды, сквозь едва существующие дверные щели, просочился свет от карманного фонаря.
Кто-то остановился прямо напротив. Развернулся вокруг своей оси. Хмыкнул. И, будто спустя вечность, пошел дальше по коридору.
Отредактировано Bartemius Crouch Jr. (2013-05-26 22:20:06)
Звуки шагов неодинаковы. Это нечто не столь уникальное, как отпечатки пальцев, скорее, это признак социальной группы, даже если она сформировалась стихийно несколько минут назад. То, как шли Алекс и Найджел, напоминало шорох, будто они неспешно прогуливались по опушке осеннего леса, а не сбегали из колледжа среди ночи. Шаги ночного смотрителя были четкими и хорошо слышными. Если бы Найджел не предполагал, что этот человек, вероятно, некогда был военным, то можно было подумать, что он специально идет так громко – чтобы нерадивые студенты успели спрятаться.
Алекс схватил его за запястье, обнажая бледную кожу, и втянул в ближайшую кладовку. Кладовки всегда попадаются, когда это нужно – это можно считать одним из пунктов очарования атмосферы учебных заведений. Также случайным убежищем может стать пустой класс или, если повезет, целая аудитория, зал, но они, к сожалению, все еще находились на жилом этаже. Впрочем, вломиться в чью-то спальню тоже никто не мешал, разве что это было не столь очаровательно.
Алекс сжимал руку Найджела в том месте, где чуть неровно бился пульс. Он судорожно сопел, пытаясь привести в порядок уровень адреналина в крови, и напряженно вглядывался в щели между косяком и дверью, сквозь которые проникало достаточно света, чтобы была видна часть его веснушчатой щеки. Невидимый некто встал напротив, рассматривая, очевидно, эту же щель.
Алекс задержал дыхание. Они были в ловушке, как глупые мухи, как неудачно удирающие из тюрьмы преступники.
Найджел оперся спиной о стену, наблюдая за ним. Рот непроизвольно наполнился слюной, как у пресловутой собаки при виде миски еды. Разве что никто не знал об этом, никто не дырявил ему щеку, чтобы вставить туда пластиковые трубки, по которым должна протекать влага. Никто не фиксировал стадии возникновения рефлекса. Найджел не торопился сглатывать – Алекс мог бы счесть это слишком громким звуком для такого напряженного момента.
Некто начал отдаляться от убежища, и Алекс, облегченно прикрыв глаза на мгновение, повернулся к своему сокамернику. Повернулся, бросая руку Найджела, словно обжегся о вены на его запястье.
Они немного посмотрели друг на друга, не думая абсолютно ни о чем, ничего нельзя было поймать в затхлом пыльном воздухе. Найджел медленно выпрямился, отлепляясь от стены, оказываясь к Алексу почти вплотную. Тот опустил ресницы, чтобы не потерять низкорослого Найджела из виду.
Слишком резко для себя, будто бы спонтанно, но в то же время невероятно продуманно Найджел положил ладонь ему на затылок, чуть наклоняя к себе, поднял голову и прижался губами к губам Алекса. Тот ответил, словно ожидал этого, словно именно это, по его мнению, было тем, что Колби хотел ему показать. Это было всего лишь поцелуем, не больше и не меньше. Горячий рот, скользкий язык, мокрые губы. Найджел отстранился, опуская руку уже в своей манере, медленно, не выпуская ее из виду, и перевел взгляд на поблескивавшие в сумраке глаза Алекса.
Наконец позволив себе сглотнуть слюну, он приоткрыл дверь, выглянул в прохладный после душной кладовки коридор и, не заметив признаков жизни, выбрался наружу.
Отредактировано Thorfinn Rowle (2013-06-12 01:36:46)
Он и вправду будто обжегся. Сначала от осознания, что запястье этого человека-трупа все еще в ладони, а после того как выпустил руку, чужими губами. Они обожгли статическим электричеством. Факт, что он позволил себе представлять их. Какие они на ощупь. Но только когда Найджела отселили. Подобные мысли не должны были быть прочитаны. Хотя, может сны оказались все же более болтливы.
Тем не менее, Алекс ожидал другого. Мраморную статую. Холодное тело. Скупость. Не это. Не чужие руки на своей шее, не быстрый язык, не сбившееся дыхание. Он умеет дышать? Рот, влажный рот. Теплые губы. Это все сбивало с толку даже более самого факта внезапного поцелуя. Что это было и зачем? Очередная уловка в запутанной игре. Дурак, я итак иду за тобой, это не к чему. Идиотские эксперименты.
Злость искрилась на кончиках пальцев, когда он чуть не захлопнул за собой дверь кладовки. Лишь в последнее мгновение успел предотвратить оглушительный удар об косяк. Колби был уже в конце коридора, отчего появилось пряное желание тихо развернуться на носках и уйти в спальню. Но это слабость. Хватит проигрывать этому самоуверенному ублюдку. Натянув шарф под самые глаза, спрятав руки в карманы и прикусив до боли губу, Алекс вышел из здания колледжа в морозную ночь.
Английская глушь встретила двух студентов жменями колкого снега в лица и выколиглазной тьмой. Удобнее было идти по сельской дороге до небольшого перрона у опушки леса. Удобнее, светлее, но дольше. Посему ученики обоих колледжей предпочитали быструю тропу сквозь поле. Безопасную днем, а ночью – как повезет. Но Алексу почему-то казалось, что самое опасное существо в округе шагает рядом с ним. И даже нервирующе попадает в такт.
Сонный смотритель неодобрительно хмыкает, но продает два билета – досюда электронные блага цивилизации еще не добрались. И вероятно не доберутся, отторгаемые природным традиционализмом британцев.
Интересно, он англичанин? Нет, понятно, что да, но чистокровный ли? Слишком уж особенные черты л… Нет, хватит думать, хватит, хватит! Форбс затряс головой, отставая на пол шага, и, что есть силы, зажмурился. Румынбельгиецчех? Румын – слишком стереотипно, они все, в отличие от их фирменного вампира, смуглые. Бельгиец – нет, нет, Эркюль сам себе конкурент. Да и любовью к сладкому не страдает. Хотя, опять эти стереотипы. Чех. А почему чех? К чему это вообще? Откуда это взялось в его голове? Поправив пятерней челку, Алекс перевел взгляд на затылок спутника. Тот еле различался на скудно освещенном перроне. Внушение и издевка.
Они остановились на самом краю. По расписанию поезд ожидался через три с половиной минуты. А если сейчас спрыгнуть под него, это сильно испортит планы Найджела? Совсем испортит? Предотвратит его возможный дьявольский сценарий? Сомнений не было, такой имеется. «Не посмеешь», - края сознания коснулось фырканье.
Ледяные кулаки все глубже оттягивают карманы, штаны держатся на одних бедренных костях. Дурацкая привычка, все от нервов. Надо думать о завтрашнем дне. Что завтра? Четверг. Ненавижу четверг. Опять теология у этого болвана. Надо было бы устроить бойкот этому предмету. Заодно и отцу неприятности. Хотя, стоп. Отец же в Кингсбридже. Вернется только на следующей неделе.
Порой, в былые времена, когда глава колледжа отлучался по делам на несколько дней, несносный ребенок Алекс Форбс принимался за хулиганства. Страдали все – от неугодных преподавателей, до хмурых уборщиков и учеников-неудачников. Расплата всегда ожидала всенепременно. Но сорванец не считал, что она бывала эквивалентной счастью от руководства чужими жизнями. Пусть и на таком малом уровне.
То ли дело руководить своей.
Сначала мигнул дальний свет в темноте, спустя мгновение послышался сигнальный гудок. Сорок секунд. В голове образы лета позапрошлого года. Двадцать семь. Контрольная у Мистера Фоггета. Тринадцать. По перрону пронесся ветер, играя забытой газетой. Четыре.
Шаг навстречу.
Отредактировано Bartemius Crouch Jr. (2013-05-28 00:31:52)
Путешествие сквозь тьму из-за небольшой вьюги длилось дольше, чем обычно. Долго, но тягуче-сладко. Как детская жвачка или сгусток крови. Идти бок о бок с Алексом было бесценно, почти так же, как ловить метущиеся единичные думы на острых сколах сознания. Этот вид развлечения всегда был для Найджела из разряда особенных, самым, пожалуй, сокровенным. Каждую испуганную мысль-птицу он ловил за хвост и надежно прятал в самые отдаленные, как следует наформалиненные уголки своей головы. Возможно, когда после смерти его сожгут, эти мысли так и останутся неопалимыми драгоценностями в кучке пепла, оставшейся от прокаленных костей.
Дорога петляла в морозном ночном воздухе, ветер бросался в лицо, отбирая вздохи. Вскоре Алекс потерял бдительность. Он перестал вздрагивать, когда Найджел делал шаг ближе, а после – храбро выпрямляться. Все было как раньше: за месяц совместного существования они привыкли доверять друг другу, если это можно было назвать доверием, приучились засыпать рядом. И так было до того момента, как Алекс предал его. Но теперь Найджел чувствовал себя отомщенным.
Скучаешь по мне, мой будущий Джек?
Он усвоил урок.
Подозрительный пожилой мужчина за кассой неодобрительно посмотрел на время, прежде чем взять деньги Найджела. Можно подумать, ему есть дело. Можно подумать, он знает, насколько велик этот вечер. Насколько хорошими могут быть спонтанные идеи. Найджел протянул Алексу билет, но тот лишь хмуро посмотрел на него, засовывая холодные руки глубже в карманы.
- Возьми, - губы Найджела тронула улыбка, совсем чуть-чуть. Ему было весело. – Не отравлено.
Немного прогулявшись, они встали на самом краю перрона. Найджел вгляделся в темноту за платформой, пытаясь различить, есть ли что-нибудь за забором, или этот край пустынен настолько, чтобы никакая цивилизация не смогла отвлечь студентов от учебы. Краем глаза он заметил, как Алекс понаблюдал за ним немного, ловя едва заметные движения, а потом отвернулся и начал думать о всякой ерунде.
Найджелу нравилось, как поезд резко врывался в поле зрения, перебивая собой пейзаж. Это словно служило напоминанием о том, что в спокойную, статичную, самую обыкновенную жизнь в любой момент может ворваться некто, всецело завладеющий твоим вниманием. Ты больше ничего не сможешь разглядеть вообще, не говоря уже о прежней картине мира.
Поезд прибывал на станцию, вот-вот готовый закрыть собой пейзаж. Еще пара секунд. Сбоку что-то зашевелилось.
- Да, – не глядя, Найджел вытянул руку перед Алексом, будто останавливая его от следующего шага. – Я англичанин. Но кто из нас не имеет иных, более глубоких корней, уходящих на материк?
Поезд со скрипом остановился, и Найджел перевел взгляд на своего молчаливого собеседника.
- Не правда ли, Алекс?
Тот смотрел как всегда непонимающе и задумчиво одновременно. Нельзя было различить, хочет ли он ударить, спросить что-нибудь, уйти… Но в этот раз Найджел поймал что-то новое. Что-то интересное. Что-то безумно подходящее этому вечеру. Он шагнул навстречу, не отводя глаз от глаз. Его влекло, любопытство дергало за струнки нервов. Этот взгляд, который он видел десятки раз, оказался откровением, и…
Поезд тронулся. Разорвав зрительный контакт, Найджел крепко ухватил Алекса за предплечье и прыгнул на подножку. Как только они оказались в тамбуре, он тряхнул его и вновь посмотрел в глаза. Разочарование, сопровождаемое гудками отходящего от станции состава, наполнило душу до краев.
Найджел что-то видел. И он это потерял.
Хотелось зареветь и заснуть одновременно. Престраннейший коктейль. Легкие от каждого вдоха покрывались инеем, от выдоха – оттаивали. Поезд завлекающее светил мертвенными огнями. Рядом с ним находился не человек. Алекс как-то кристально чисто и окончательно это понял. В тот самый момент, когда ему ответили на незаданный вопрос.
Он призрак. Носферату. Бугимен. Да, скорее всего последнее. В детстве Форбс безумно боялся рассказов о подкроватном монстре. Всегда спал с включенным ночником. А сейчас вот путешествует со своим главным страхом. Забавно.
Алекс плыл по течению. Течением был Найджел. Сейчас его швырнуло волнами в тамбур и он повис на двери тряпичной куклой. Новый паводок, и вот он уже полулежит на деревянной лавке у окна. Жадная ночь одаривает огнями окон чужих домов лишь на секунду, дальше забирает назад. В вагоне скачет напряжение, лампы устало моргают. В моменты полной темноты Алекс проваливается в подсознание и считывает чужие мыслеобразы: лицо орущего мужчины, ласково-грозный пес, пыльные книги.
Дрема мягко и колко обволакивает его ступни. Поднимается выше, переворачивает ладони вверх. Холодное стекло превращается в пьянящую перину.
Посреди треснувшего и ржавого за́мка – болото. Прямо в трапезной вязкие кочки, донжон украсили камыши, в арсенале изящно привалился к арбалету скелет цапли. Подходишь ближе – трешь вековую стену. А она из стекла. Замызганного, старого, темного. Оно само уже забыло о своей истинной сущности и возомнило себя камнем.
Это царство его страха? Вотчина, из которой он приходит по ночам и забирает в неведомое ничто?
Некогда парадная лестница ведет прочь от гнилой воды. Но там нисколько не ярче. Глупые светляки, запутавшись в паутине, служат слабой подсветкой. У развилки картина. Нет, портрет. Если всматриваться в него лишнюю сотню лет, увидишь знакомого рыцаря. В латах, с волосами цвета воронова крыла и глазами, что живут вне времени. Живут. Живые. Там, с холста, смотрят прямо в твои зрачки.
Алекс резко дергается и ударяется лбом о стекло. Будет синяк, если не приложить холодное. Но тут студёнен сам воздух, так что опасаться нечего.
Провожатого рядом нет. От этого по веснушчатым рукам бегут мурашки – неужели забыл его в том сне? Или Форбс сомнамбула? Или… Хлопок дверей разрезал вероятности пополам. Найджел все так же при нем. Не идет – плывет. Стекает на сиденье. Склоняет голову к плечу и привычно разглядывает. Иногда Алекс чувствует себя выпотрошенным воробьем на чужом столе.
«Еще долго?»
Губы высыхают и трескаются от беззвучных разговоров. А может от ноября. Причин всегда больше, чем одна. Пора бы уже это усвоить.
Спать хочется все так же сильно, но он более не рискует. Вместо этого достает из куртки смятый томик «Макбета» и открывает на закладке – неиспользованном билете в кино. Макбет ему не дается вот уже пятый год. Оседлав коня и размахивая двуручным мечом. Все срывается на его леди. Она моет и моет кровавые руки, запрещает узнать, что дальше. Станет ее муж королем? Восстанет ли из мертвых Дункан? Падет ли Шотландия?
Наконец-то предатель свержен, строчки привычно вьются, кичась староанглийским акцентом. Страхи и ожидания на время забыты.
Проходит пол часа ли, ночь ли. Но поезд, наконец, начинает двигаться все медленнее, а затем его массивное тело, будто в агонии, вздрагивает напоследок и успокаивается. Личный страх выводит Алекса из книжного мира прямо на морозный воздух. Предместье. Дома с палисадниками словно отпечатаны на ксероксе и затем обрисованы акварелью. Полутемная улица петляет вверх от перрона. Найджел же тянет вниз. Подсказчик, что живет в венах, нашептывает о том, что местность уж больно похожа на Колби. Такая же беззвучная и внимательная.
На нос падает снежинка. Очевидно первая. Только сейчас Алекс замечает, что вокруг бесснежно и сухо. Но вьюга догнала их и тут.
Отредактировано Bartemius Crouch Jr. (2014-07-10 14:35:03)
Вы здесь » Obliviate: Back into the past » “— Профессор, это правда или это у меня в голове?” » post blue
